СУБЪЕКТИВНЫЕ ЗАМЕТКИ ОБ "АГАТЕ КРИСТИ". С ЛЮБОВЬЮ

Рецидив любви

Вышеозначенная сентенция принадлежит, увы, не мне (хотелось бы присвоить авторство!), а Александру Козлову, клавишнику "Агаты Кристи". Саша сказал это (возможно, в оправдание), когда "Агату" публично лупцевали в эфире заштатной телепрограммы "Ле-go-go". Отарик Кушанашвили, обретающийся на ТВ-6 не иначе как в должности главного хама, метался по студии и воображал себя правдорубом. Он бросал в лицо братьям Самойловым и Козлову, что "Агата"-де сидит в полном дерьме, что она маргинальна и что на протяжении десяти с лишним лет писать вместо песен страшилки о фашиствующих мертвецах - это патология. Будь Кушанашвили поначитаннее да пофилологичнее, он бы припомнил фразу Льва Толстого, сказанную тем в адрес Леонида Андреева: "Пугает, а мне не страшно!" Но - не припомнил. Что неудивительно. Удивительно другое - как он, при его хамстве, не начал прилюдно ковырять пальцем в носу?

Мне стало жаль "Агату". Абсолютно на эмоциональном уровне, без подключения разума, без попыток рассудить, кто прав, кто виноват. Я не фанатка, но... У меня своя, мейнстримовая, манера слушать музыку: покупаю кассету и не вынимаю ее из магнитофона до тех пор, пока не куплю следующую, тогда прежняя занимает свое место в фонотеке и... может храниться (пылиться) там сколь угодно долго - желания достать старую запись, переслушать что-либо у меня почти не возникает. "Агата Кристи" (от "Второго фронта" до "Майн кайф?") - редкое исключение. После порки в "Ле-go-go" я переслушала ВСЮ "Агату". Я вспомнила шекспировское "Она его за муки полюбила...".

На следующий день я подошла к редактору и сказала: "У меня рецидив любви к "Агате Кристи". Хочу написать текст!" "Пиши, - был ответ. - Мы его так и назовем - "Рецидив любви" и поместим под рубрикой "Диагноз".

Кому же недостаточно столь иррациональной причины появления на свет этих заметок, вот вам информационный повод - в середине лета у "АК" вышел новый альбом "Майн кайф?". Хотя и здесь не ждите от меня объективности. Помню, я разговаривала с Андреем Шевелевым, безусловным для меня авторитетом в области музыки. Я спросила его, слушал ли он "Майн кайф?". "Нет, - ответил Андрей. - Просто все мои знакомые, кто слушал, не советуют, говорят, если любишь "Агату", "Майн кайф?" лучше вообще не включать - разочаруешься..." - "Знаешь, возможно, объективно он и хуже того, что было раньше, но... я не могу наслушаться им уже вторую неделю!" - я сказала это извиняющимся тоном и тут же перевела разговор на другое, как переводит разговор влюбленная школьница, когда речь заходит о предмете ее любви. Что поделать - диагноз!

Актер актерычи

В год 10-летия "АК" в уважаемом мною журнале "ОМ" появился большой материал о группе. Зачин его был таков: "Агата Кристи", начав свое восхождение десять лет назад, сумела уловить боль и смятение в душах тех, кто попал под гусеницы того смутного времени..." Хм... Быть может, в силу возраста ли, опыта ли (точнее, его отсутствия) в моей душе тогда еще не было боли и смятения, но я никоим образом не соотносила записи ранней "Агаты" с "гусеницами смутного времени". Их песни конца 80-х никак не ассоциировались с сиюминутностью, социальностью. Подобное восприятие не провоцировалось даже упоминанием совковых реалий в текстах ("Но дрожит перед ней исполкома стена", "И нищету, и блеск поколений заново празднуем, заново лепим на каждый наш съезд"). "АК" была не газетной передовицей, а... целой полкой книжного стеллажа, где подобрано все самое любимое: Гофман, Гоголь, Сологуб, Булгаков, футуристы серебряного века. В чате все того же "ОМа", куда выходили Глеб Самойлов и Александр Козлов, кто-то назвал "Агату Кристи" реинкарнацией Верлена и Рембо. Я же никогда не забуду катарсиса, случившегося со мной еще в студенчестве: ночь накануне экзамена по зарубежной литературе, горький обжигающий кофе, в спешке дочитываемый Эдгар По и - кассета "Агаты" в магнитофоне (куда же без нее!). Романтические ужасы книги и депрессивная истеричность музыки смешались в пропорции один к одному, время встало по стойке "смирно!", мир наполнился потусторонними ощущениями, а я была тем самым героем По, который воочию видел приближающегося к нему гигантского паука - "в сумерках какая-то серая тень неизбежно выползает из углов и щелей" (между прочим, до песни "Дорога паука", навеянной творчеством другого писателя, немца Ганса Гейнца Эверса, тогда оставалось еще добрых пять лет, я могла бы сказать, что предчувствовала ее появление, но это было бы уже слишком!). Наутро реальный мир казался лживым и бледным, потому что настоящее отныне было в том, чего нельзя потрогать руками: в словах, звуках, образах и их субъективном восприятии. Видимый мир не есть мир истинный. Привет от Карлоса Кастанеды! Ну да... Конечно, это банальность. Но она становится откровением, когда осознаешь ее впервые, и было бы черной неблагодарностью забыть
тех, кто помог тебе это осознать, а значит, с того дня мне было суждено идти с "Агатой" по жизни.

Наверное, я должна извиниться за сумбур, но мы же договорились: "Агата Кристи" - не газетная передовица. И напрасно ее в свое время пытались записать в пламенные борцы с режимом за компанию с другими представителями свердловского рок-движения. "Мы, можно сказать, пережили социальность, как неглубокую инфлюэнцу", - прокомментировал это Глеб Самойлов.

Каюсь: будучи человеком, не обладающим, к величайшему сожалению, музыкальным слухом, я воспринимаю песни через слова и в первую очередь сужу о текстах. Все вышеперечисленные литературные аллюзии касаются поэзии братьев Самойловых. Что до музыки, то она у "АК" первых лет существования была нарочито театральна. Хотя, возможно, это тот случай, когда критик приписывает творению художника нечто такое, чего тот и сам за собой не подозревал. Во всяком случае, музыканты "Агаты" объясняют свое тогдашнее специфическое звучание элементарно. У них был кондовый советский синтезатор "Квинтет", который постоянно ломался и потому все время стоял со свинченной крышкой - Вадим ремонтировал его прямо во время концертов. Единственным приличным звуком, который можно было извлечь из этой рухляди, был, как определяет его Самойлов-старший, звук "оркестрово-скрипичный". Отсюда и знаменитое симфоническое звучание ранних записей, и, как следствие, "опереточная эстетика" (по выражению А. Козлова), определившая стиль группы.

Но году эдак в 92-м "Агата Кристи" поменяла стилистику, перешла к формам, более доступным широкой аудитории. Клавишник Александр Козлов считает, что это произошло, потому что "мы волей-неволей стали бороться с некоторыми чертами свердловского стиля: сложными формами, музыкальной пафосностью, желанием показать себя и слева, и справа, и сверху, и снизу, и во всей красе - и избрали более европейское звучание". Свердловские рокеры, к слову, не простили "АК" "европеизации". Чего стоит хотя бы унылая строчка "Чайфа": "Ты вчера ходила на "Агату Кристи", я пинал по скверу золотые листья". Я была на пресс-конференции "Чайфа" - "Агату" они действительно не любят.

Весьма отличающиеся по звучанию и стилю от ранних альбомы "Позорная звезда" и "Опиум" сделали группу всенароднолюбимой. "Давай вечером с тобой встретимся!" - это горланили даже гопники во дворах под расстроенную гитару. Я страшно ревновала к ним "Агату"! В конце концов, у меня было куда больше прав ее любить, я слушала ее еще тогда, когда лицензионными CD и не пахло (хороший каламбур, если вспомнить "парфюмерное" оформление "Опиума"!), когда были переписанные у знакомых самопальные сборники, солянки из песен с разных альбомов на отвратительного качества
кассетах, смастряченных где-то под Казанью... А впрочем, кому это интересно!

Слово в защиту

Для "АК" всегда было важно отличаться от остальных, пускай даже это отличие было чисто внешним, вплоть до того, что в первые годы существования группы Глеб Самойлов во время концертов сидел на стуле. Однако с возрастом у людей, которым есть что сказать этому миру, внешний эпатаж, как правило, сменяется выражением себя через творчество. Самойлов-младший встал со стула. Но "Агата Кристи" не перестала эпатировать.

За что только не ругали их тексты! Деструктивность (говорят, некий психолог даже защитил диссертацию о разрушительном воздействии творчества "АК" на психику). Пропаганда наркотиков. Сатанинский набор образов. Помилуйте, так ругайте же тогда и Гоголя, у которого не лица, а рожи, и фамилия героя даже самого коротенького рассказа Чертокуцкий! Или просто слово "черт" более обиходное и потому уже совсем не пугающее, не в пример словам "гном-каннибал", "вервольф" или
"звездное гестапо"? Так ведь слова - просто оболочка, а кроме того, они подвержены инфляции. Суть же вещей остается неизменной. Что до наркотиков, то Вадим Самойлов говорит: "Это другая грань жизни, а интерес к другим граням жизни у меня огромен, ведь там есть все: и некий мазохизм, и измененные состояния, и эротические фантазии, и шизофрения - все что угодно. Я вообще думаю, что самое интересное искусство находится именно на этой грани". Словом, "исследователь жизни" пытается "заглянуть за" и еще раз передает всем огромный привет от ученика дона Хуана Матуса. Можно, конечно, вспомнить фразу Экзюпери о том, что "мы в ответе...", но тогда неизбежно завяжется долгий философский спор на тему: имеет ли художник право на самовыражение до конца, до изнанки, до самой глубины души, где гнездятся потаенные желания и страхи и попыхивает сигарой Зигмунд Фрейд (стихи Глеба Самойлова с часто упоминающимся в них словом "мама" и Эдипов комплекс - отдельная тема). Вадим говорит: "Пресловутый момент депрессивности в нашей музыке...
Он не пугает меня в плане влияния на публику. Просто человек не в ответе за действия тех людей, которые послушали его музыку или прочитали его книгу. Я этого не боюсь, хотя знаю, что Глеб некоторые песни оставляет за бортом, думая как раз об этом". Ну вот! Получается, что из-за того, что кто-то, горланящий во дворе "Будем опиум курить-рить-рить!", слишком буквально понимает эту фразу, я не услышу оставленных за бортом песен!

Определенно, любовь - собственническое чувство. Предмет любви ни с кем не хочется делить. По этой причине лично я, как это ни покажется странно, была рада, когда с выходом "Урагана" и "Чудес" у "АК" поубавилось оголтелых фанов, бессмысленно орущих: "Не жгите мосты, не рубите канаты, наше время пришло,