СЕКС, НАРКОТИКИ, РОК-Н-РОЛЛ? ВСЕ НЕ ТАК УЖ ВАЖНО...
Очень странно, что именно от "Агаты" постоянно ожидают каких-то пространных
рассуждений об этих трех составляющих жизни "свободного музыканта": из всех
групп "Агата" как раз наименее склонна философствовать на эти темы. И дело
тут не в пресловутой "мрачности", которая повешена на группу бессмысленным
ярлыком, и не в каких-то особо великих тайнах, связанных с этими
животрепещущими понятиями. Просто... Секс - это секс, наркотики - это
наркотики, а рок-н-ролл - это рок-н-ролл. Видимо, "Агата" не очень любит
пересчитывать победы в первом, поражения от второго и выдумывать
пафосно-красивые слова о третьем, устраивая из всего этого показательные шоу
на публику. Кроме того, истории реальной жизни обычно гораздо прозаичнее,
чем хочется думать зрителям. В извечном споре (или войне?) тела и души
находятся вдруг компромиссы. "Это не самое главное в жизни",- с грустной
уверенностью скажет Глеб. Некогда актуальная тема наркотиков теперь,
кажется, действительно осталась в прошлом. И только рок-н-ролл - всегдашняя
отдушина, прибежище, спасение и ВЫХОД - неожиданно стал новым испытанием
делая мукой то, в чем некогда виделось что-то похожее на счастье.
"Я умираю с новой силой - я опять живой"
Отшучиваясь во время съемок, Александр Козлов скажет после, что на
сегодняшний день дела в группе очень далеки от благополучия. "Еще полтора
года назад мне казалось, что я окончательно перешел на "Мальборо". А сейчас
вот покупаю "Союз-Аполлон" и прикуриваю спичками" - добавит иронично Глеб.
Но дело не только в деньгах. Не имеет смысла гадать, материальный ли кризис
принес с собой распад в группу или случилось наоборот - реальность от этого
не станет мягче. Есть четыре человека, погруженные каждый в свою жизнь, в
решение своих отдельных проблем. Та единая творческая команда, тот "колхоз"
(как часто они любили говорить) вдруг рассыпался, а вместе с ним и общее
стремление, и общая мечта.
Они разделены теперь в быту; они поодиночке пишут песни; и даже там, где им
вроде бы положено появляться вместе, не демонстрируют единства. (Последний
пример - отсутствие Вадима на съемках "Слухов".)
Очень часто в последнее время им кажется, будто они заняты тем, что усердно
таскают воду в решете - и хочется уже отказаться от попыток оживить
потускневшую мечту. Потому что это тяжело, когда с приятной высоты тебя
снова шваркают об асфальт. Но как предупреждали классики - никто не обещал,
что будет легко. И в один момент выйти из игры действительно проще, чем
доиграть партию до конца.
И все-таки самое удивительное и немного чудесное в том, что в рассказах
"Агаты" о себе, как спасательный круг появилось вдруг сообщающее "Мы". "Мы"
- о чем бы ни шла речь. Хотя раньше каждый предпочитал давать ответы
исключительно за самого себя.
Значит, мы будем жить еще?..
"Чудеса" на виражах
Концерт на сцене ДК Ленсовета, который был презентацией нового альбома
"Агаты Кристи" - "Чудеса" - многие тут же расценили как "разжалование" из
генералов в прапорщики. Мол, с Дворцов спорта скатились на ДК. Хотя этот
концерт был лучше, чем некоторые из тех, что устраивались в огромнейшем
"Юбилейном": пространство сплоченнее, люди ближе, "эффект общения" сильнее.
Это был сложный концерт. Но тем выше похвала за то, что зрители этого не
заметили: впечатления из тех, что пришлось услышать, были самые
восторженные. Разрозненность и разлад остались за кулисами. На сцене же, как
и раньше, были приложены все силы, чтобы создать "Праздник музыки".
Вадим Самойлов: душа всегда с "Агатой"
Всякие обвинения сыплются на Вадима Самойлова: отошел от дел, забыл о
группе, забросил музыку, перестал сочинять песни. Упрекают в равнодушии и
неучастии. Действительно, и имя, и его голос стали редкостью в альбомах, но
кто бывает на концертах, знает, что вся тяжесть живого выступления в
последнее время оказывается именно на нем. И кто замечает, скольких это
стоит сил, не может не понять, что он не меньше других болеет о
происходящем. Тем более, что "Агата" - это все-таки им задуманное и
созданное детище. С детьми можно не видеться, но от этого их нельзя
перестать любить...
"Летай, пока за полеты не просят плату"
Новый альбом "Чудеса" видится мне прямым продолжением "Урагана" в музыке, в
настроении и даже (если уместно такое определение) в сюжете.
"Во мне не осталось уже ничего, кроме желания летать", - говорит Глеб о себе
сегодняшнем. И Чудеса - как сплошная мечта о полете. Упрямая детская вера в
непременное существование хоть какого-нибудь средства от земли, отчаянное
фантазерство и горькое отчаяние человека взрослого, который отлично знает,
что во сне только и можно летать долго...
Здесь нет уже слез и надрыва "Урагана" Здесь нет этого страшного протеста,
который вызывал на поверхность нечеловеческие силы чтобы только удержать
ускользающую мечту.
"Ураган» был разрывом. "Ураган" был яростным нежеланием мириться с ее уходом
и прощанием одновременно. Видя как уступает она натиску реальности, ему
показалось даже, будто и он примкнул к растаптывающему ее легиону...
От "Чудес" веет покоем. Той отрешенной тишиной, что внезапно наступает после
страшного шторма. То, чему суждено было погибнуть - погребено под обломками
"Урагана". "Чудеса" - все чудом уцелевшее. Живое. Обессилевшее от
потрясений, но отпущенное жить дальше. Альбом кажется немного
"потусторонним": не здешним, не о реальности. Он – там, откуда Сны. Сон...
такая правильная защитная реакция...
Глеб Самойлов: "Была мечта - человек на сцене..."
Была мечта человек на сцене, который поет свои песни. Поет о том, во что
верит. Быть может, рано еще говорить о ней "была". Такие мечты так просто не
уходят. Потрепанная, похожая на серую тень, с потухшим взглядом она во сне
или наяву все еще не оставляет попытки распрямить крылья. Она, судя по
всему, все еще продолжает ждать - пробуждающего чувства, исцеляющего
тепла...
Потеря в другом. Стоящий на сцене человек утратил веру в свою мечту. А
значит – во все вокруг. А значит - в себя. Выходить на сцену без этой веры
стало тяжело. Стало бессмысленно. Бессмысленность породила очередной бунт.
Показалось что, устраивая внутри себя высокоградусную качку, внешняя
неустойчивость будет не так навязчива, не так ощутима. В последнее время
штормить стало слишком часто и слишком сильно...
Многие говорят, что "Чудеса" чем-то неуловимым напоминают "Декаданc". "Моя
кошка больна смертью, моя кошка - умирает". Моя мечта больна смертью... Уже
не грустно. Уже не жалко. Появилась усталость. Появилось раздражение от
всего того, что казалось таким умным, точным или, по крайней мере, вызывало
интерес.
Появилась насмешка. Она стала острее бритвы, но не перестала горчить. Потому
что жизнь в отсутствии мечты очень похожа на секс в отсутствии любви И тогда
это и в самом деле не самое главное...
Умерло все, кроме желания летать. Но как подобие бессмертия осталась еще
надежда. Потому что надеемся мы даже тогда, когда надеяться уже не на что.
Надеемся даже на то, во что не верим. На какое-нибудь чудо, на какие-нибудь
чудеса...
"Тусовочка" 1998 год, С.Петербург
